Как Сергий Радонежский задал код русской цивилизации

Варфоломей, ставший Сергием, решился на дерзновенный, почти не предпринимавшийся в русском монашестве подвиг — пустынножительство.

С бегства в пустыню начиналось древнее монашество в Египте и Сирии. Своего рода пустыней была и цитадель византийского монашества — гора Афон. Именно о подвигах пустынножителей рассказывали многочисленные истории о монахах — патерики, лавсаики, лимонарии. Однако на Руси, несмотря на три с половиной столетия, прошедших со времён Крещения, пустынножительства почти никто не искал. Монастыри возникали вблизи городов или княжеских сёл, обычно их основывали сильные мира сего.

И вот юноша, который, как рассказывает житие, лишь чудом научился читать (этому чуду посвящена знаменитая картина Нестерова «Видение отроку Варфоломею»), решил прочитанное в этих старинных преданиях о монахах воплотить на Русской земле.

Ведь пустыни на Руси и в самом деле было много. Почти вся она после монгольского разорения представляла собой пустыню. Надо было лишь заменить книжные камни и пески настоящими лесными дебрями, — и вот пустыня перед тобой.

В такую пустыню и уговорил Варфоломей двинуться своего старшего брата Стефана. Тот недолго выдержал трудности пустынножительства и отправился в Москву, где поселился в Богоявленском монастыре, познакомившись и с будущим митрополитом Алексием, и с князем Симеоном Гордым. Стефан был поставлен священником и начал играть большую роль при дворе. Это было тоже своего рода чудо — брат при всех сложностях отношений с преподобным Сергием немало помог тому, чтобы его узнали и полюбили в Москве, в митрополии и на княжьем дворе.

Оставшись один, Варфоломей где-то после 1340 года постригся в монахи с именем Сергий, и началась многотрудная пустынножительская стезя, во всех подробностях описанная в «Житии преподобного Сергия». Русская «пустыня» оказалась совсем не похожа на пустыню египетскую, сирийскую или греческую. Под южным солнцем можно было сосредоточиться на молитве — монаху почти ничего не требовалось, ни жилища, ни одежды, лишь немного пропитания, которое обеспечивали приношения благочестивых людей.

Русская «пустыня» была ледяной и лесистой. Здесь постоянно приходилось что-то делать. Строить дом и часовню, а затем храм. Вырубать лес. Заготавливать дрова. Ходить по воду. В лесу нужно было подружиться с его обитателями, особенно с медведем. Иными словами, основной формой монашеского делания оказалось освоение трудного дикого пространства.

Практически вся территория, оставшаяся русскому народу к XIV веку, была сплошным «неудобством внешней природы». Лесные дебри, ведшие за Волгу, к Северной Двине и оттуда к «Дышучему морю» — были единственным оставшимся русским в эту эпоху направлением исторической экспансии.

Подвиг одинокого монаха, начавшего на русской почве искать пустынножительства, дал ключ, дал, мудрёно выражаясь, «парадигму действия» для всей нации — освоение неудобных пространств через труд, в котором выражается молитвенный, духовный подвиг.

Читайте о Сергии Радонежском и принесенной им в жизнь русской цивилизации идее божественного триединства в моей статье для "Ридовки": "Сергий Радонежский, Троицкая Лавра и Вечная Россия".

Wiki




Newsletter