Необыкновенная история Ивана Гончарова, первым из русских классиков проехавшего сквозь Сибирь

Текст: Василий Авченко

Ужели вам не наскучило слышать и читать, что пишут о Европе и из Европы?

(с) Иван Гончаров, «Фрегат «Паллада»

210 лет назад родился Иван Гончаров. Автор «Обыкновенной истории», «Обломова» и «Обрыва» первым из русских классиков побывал в Китае, Корее и Японии, проехал через всю Сибирь и написал удивительную книгу «Фрегат «Паллада».

В октябре 1852 года экспедиция вице-адмирала Евфимия Путятина отправилась на фрегате «Паллада» на край света - в Японию для завязывания торговых связей. Секретарём адмирала состоял Иван Гончаров - чиновник департамента внешней торговли Министерства финансов, уже опубликовавший «Обыкновенную историю». Малоподвижный 40-летний холостяк походил на героя своего будущего романа Обломова. Трудно было найти более далёкие понятия, чем «Гончаров» и «морское путешествие». Но, видимо, сыграли свою роль рассказы крёстного отца писателя — моряка Николая Трегубова. Он заинтересовал юного Гончарова географией, учил обращаться с телескопом и хронометром. Позже Гончаров познакомился с членами Русского географического общества – писателем и военным моряком Владимиром Далем, естествоиспытателем Григорием Карелиным, другими путешественниками. Теперь и самому Гончарову предстояло стать естествоиспытателем (именно он пропишет в русской литературе морского ежа: «Это полурастение, полуживотное: он растёт и, кажется, дышит»), востоковедом, стихийным философом бесконечных пространств и одним из первых русских маринистов.

Япония по Гончарову: приседания и потерянный ключ

Морской болезнью, к удивлению для себя и других, Гончаров не страдал, быстро обрёл «морские ноги». Проявил живейший интерес к корабельной терминологии и моряцкому жаргону. Позже он напишет о «важных выгодах морской жизни»: «Там нельзя жить дурному человеку… Ежели и попадётся такой человек, он непременно делается хорошим — хоть на время… Там каждый шаг виден, там сейчас взвесят каждое слово, угадают всякое намерение… потому что с утра до вечера все вместе». Обывательские суждения об опасности моря Гончаров не без язвительности парировал: «Иные так разборчивы, что ужасно затрудняются в выборе смерти… Некоторым особенно не нравится тонуть… А чем же это хуже… паденья из коляски и разбитого о мостовую черепа, например?».

Покинув Кронштадт, «Паллада» обогнула Африку, пересекла Индийский океан и наконец бросила якорь у японских островов Бонин. Через 40 лет здесь будет пополнять запасы воды американская зверобойная шхуна «Софи Сазерленд», в команде которой состоял 17-летний матрос Джек Лондон.

В этой точке пересеклись бесконечно далёкие друг от друга Мартин Иден и Илья Ильич Обломов.

«Завидели мы тридесятое государство», — записал Гончаров в августе 1853 года, когда «Паллада» пришла в Нагасаки. Только-только начавшую открываться миру Японию он назвал запертым ларцом с потерянным ключом: «Многочисленная кучка человеческого семейства, которая ловко убегает от ферулы цивилизации, осмеливаясь жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеётся над нашими попытками просветить её, и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде… Странная, занимательная пока своей неизвестностью земля». Именно Гончаров - первый русский писатель, подробно рассказавший о Японии.

Уже начиналось то, что потом назовут глобализацией. О многополярном мире тогда не говорили. Европа считалась передовым отрядом человечества, который вправе нести «бремя белого человека», воспитывая отставших. Западные державы наперегонки занимали последние неподеленные земли и воды, причём наибольшую активность проявляла Британия. О восточной политике англичан, включавшей «опиумные войны», Гончаров высказывается резко: «Бесстыдство этого скотолюбивого народа доходит до какого-то героизма, чуть дело коснётся до сбыта товара, какой бы он ни был, хоть яд!». При этом Гончаров был убеждён, что вестернизация и открытие азиатских стран миру неизбежны: «Нельзя было Китаю жить долее, как он жил до сих пор. Он не шёл, не двигался, а только конвульсивно дышал…».

Весной 1854 года «Паллада» пришла в Корею. Карты этих мест были фрагментарны и неточны. Офицеры «Паллады» их уточняли, называя здешние острова и мысы в честь членов экипажа. Один из островов Восточно-Корейского залива на российских лоциях по-прежнему обозначен двойным именем: Маяндо (Гончарова).

О политкорректности писатель не ведал - и хорошо, иначе его «Фрегат «Паллада» потерял бы в колорите.

Вот, к примеру, описание корейцев: «Объясниться с ними было нельзя: они не умели ни говорить, ни писать по-китайски, да к тому же ещё все пьяны. Матросы кучей окружили их и делали разные замечания, глядя на их халаты и собранные в пучок волосы. “Хуже Литвы!” - слышу я, говорит один матрос. “Чего Литвы: хуже черкес! - возразил другой, - этакая, подумаешь, нация!”. Им дали сухарей, и они уехали».

Пройдя берегом нынешнего Приморья (за шесть лет до основания Владивостока и присоединения края к России), «Паллада» стала на якорь в Татарском проливе между Сахалином и материком. Всего пятью годами ранее капитан Невельской доказал, что Сахалин — остров, а устье Амура судоходно, что стало доводом в пользу присоединения этих мест к России. «Всё тянется глухой, маньчжурский, следовательно принадлежащий китайцам берег», - записал Гончаров, но показательно, что встреченные им «тунгусы» (эвенки) не только зовутся Афонькой и Иваном, но и сносно объясняются по-русски. Россия ещё до заключения Айгунского и Пекинского договоров с Китаем явочным, что называется, порядком занимала дальневосточные земли.

Полностью статью можно прочитать здесь.